Большое интервью с наставниками и учениками судостроительного завода ОСК "Северная верфь" — о традициях, ошибках и том, почему опыт нельзя заменить YouTube-роликами
Вступление
Наставничество — это не протокол, не пункт в должностной инструкции и даже не про «кадровый резерв». Это про другое.
Про то, как опыт, накопленный за годы, превращается в терпение — когда десятый раз объясняешь одно и то же новичку, а он всё равно путает гайки.
Про то, как знания становятся доверием — когда ученик впервые идёт с тобой на ответственный заказ, и ты ловишь его взгляд: «Я справлюсь?» — и киваешь: «Справишься».
Про то, как мастерство перерастает в наследие — когда твой бывший подопечный теперь сам учит других, и в его интонациях слышится что-то знакомое.
Да, сегодня можно гуглить «как гнуть трубы» или смотреть ролики про изоляцию. Но никто не снимет видео про «как не бояться огромного цеха» или «что делать, если чертёж кажется китайской грамотой». Этому учат только так — от человека к человеку.
Северная верфь это понимает. Здесь наставничество — не пережиток прошлого, а способ выживания. Потому что завод — это не только станки и корабли. Это люди, которые передают друг другу не просто навыки, а любовь к делу.
И если завтра кто-то спросит: «Зачем вам наставники, если есть интернет?» — можно просто привести их в 20-й цех. Пусть посмотрят на Оксану, которая шьёт сумки для чертежей. На Егора, читающего трассировку, как стихи. На Ангелину, что когда-то боялась кораблей, а теперь уверенно их «одевает».
И тогда, возможно, они поймут: настоящее мастерство — это когда ты не просто делаешь работу. Ты помогаешь сделать её тем, кто придёт после тебя.
Наставники
Редакция газеты «Северная верфь» поговорила с теми, кто учит, и с теми, кто учился. Оказалось, что главное в их работе — вовсе не технологии.
«Хороший наставник — это как хороший отец: он и поругает, и похвалит», — рассказал судовой трубогибщик Егор Серов.
Егор — один из самых молодых наставников цеха. Пришёл на завод в 23 года, а уже через несколько лет сам начал учить других. Его история — пример того, как традиции передаются даже между поколениями, которые, казалось бы, должны говорить на разных языках.
— Егор, вашим первым наставником был Пётр Петрович Кизилов. Каким он был учителем?
— Если честно, мне повезло. Он объяснял так, что даже сложные вещи сразу становились понятными. Никакого «ты что, дурак?» — если я ошибался, он просто показывал, как надо. И повторял, пока я не запоминал.
— А какие у него были принципы?
— Главное правило: «Вместе пришли — вместе ушли». Особенно на кораблях — там легко заблудиться, если не знаешь планировки. Он всегда следил, чтобы мы не терялись.
Комментарий редакции: На крупных судах, где десятки отсеков и сотни трубопроводов, новичок без проводника — как ребёнок в лесу. Опытные рабочие помнят случаи, когда молодые работники часами искали выход из лабиринта переборок.
— А когда вы сами стали наставником — было страшно?
— Конечно! Первый мой ученик — парень после колледжа. Я переживал: вдруг не смогу объяснить? Но потом понял: если человек хочет научиться, он научится. А если нет — хоть сто раз повтори, толку не будет.
— Как вы находите подход к разным людям?
— Вот смотрите. Одному скажешь: «Делай так» — и он делает. Другому нужно десять раз показать. Третьему — ещё и на схемах нарисовать. Главное — не злиться.
Комментарий редакции: Егор за время работы подготовил четверых специалистов. Все они до сих пор работают на заводе. В судостроении Петербурга, где текучка — вечная проблема, это почти рекорд.
«Я не просто учу работать. Я учу оставаться»
Так говорит бригадир, судовой изолировщик Оксана Шевчик.
Оксана — живая легенда цеха. Работает на заводе с 1989 года. Начинала в малярном цеху, потом перешла в изолировщики. Её ученики говорят, что она умеет объяснять так, что даже медицинская сестра (а именно такой была одна из её подопечных) начинает разбираться в трубопроводах.
— Оксана, как вы поняли, что готовы быть наставником?
— Мне кажется, это приходит с опытом. Я сама когда-то была ученицей, и мои наставники — Ольга Кривицкая, потом бригада маляров — показали мне, как надо учить. Не кричать, не тыкать носом в ошибки, а терпеливо объяснять.
— А что самое сложное в роли наставника?
— Поймать момент, когда ученика можно отпустить. Бывает, человек уже всё умеет, но сам не верит в себя. Или наоборот — рвётся в бой, а опыта ещё мало. Тут важно не пережать и не недожать.
Комментарий редакции: Оксана за свою карьеру подготовила больше десятка специалистов. Некоторые из них теперь сами стали бригадирами.
— А бывали неудачные истории?
— Конечно. Как-то ко мне пришел парень, который считал, что всё и так знает. Говорил: «Зачем мне ваши советы, я в интернете видел». Через две недели уволился.
Комментарий редакции: Это частая проблема современных новичков. Они уверены, что YouTube-ролики заменят опыт. Но ни один блогер не покажет, как на ощупь определить качество сварного шва или как вести себя в аварийной ситуации.
Ученики
Истории тех, кто пришёл на завод и нашёл себя через наставничество, — это истории преодоления, доверия и любви к своему делу.
«Я был каменщиком. Стал трубогибщиком. И не жалею»
Михаил Фёдоров — пример человека, который нашёл себя через наставничество. Пришёл на завод каменщиком, но быстро понял, что хочет большего. Теперь он — один из лучших трубогибщиков участка.
— Михаил, почему вы решили сменить профессию?
— Каменщик — хорошая работа, но... монотонная. А мне хотелось сложных задач. Однажды знакомые сказали: «Попробуй трубогибку». Я попробовал — и влюбился.
— Что было самым трудным в обучении?
— Чертежи. Сначала они казались китайской грамотой. Но мой наставник (улыбается) буквально водил моей рукой, показывая, как читать схемы.
Комментарий редакции: Трубогибщик — одна из самых сложных рабочих профессий в судостроении. Нужно не просто гнуть металл, а понимать гидравлику, сопротивление материалов и уметь «видеть» трассировку в трёхмерном пространстве.
«Я медсестра. Но теперь я тоже — изолировщик»
Ангелина Черных, бывшая ученица Оксаны Шевчик, — самый неожиданный персонаж этой истории. Девушка с медицинским образованием, которая пришла на завод «из интереса» — и осталась.
— Ангелина, как медик оказался на верфи?
— Длинная история (смеётся). Коротко: искала что-то новое. Пришла — и влюбилась в масштабы.
— Что было самым страшным в первые дни?
— Корабли. Они такие... огромные. Я боялась даже подходить близко. Но Оксана Владимировна сказала: «Ты не одна. Я с тобой». И это помогло.
Комментарий редакции: Через полгода Ангелина самостоятельно вела изоляцию на среднетоннажном сухогрузе. Сейчас она — полноценный член бригады.
Взгляд со стороны
«Наставник — это не должность. Это характер», — отвечает старший мастер цехового участка Владимир Яковлев.
Владимир — человек, который формирует пары «наставник-ученик». Он знает, что не каждый опытный работник может учить других.
— Как вы выбираете наставников?
— Смотрю не на разряд, а на характер. Если человек заводится с пол-оборота — он не наставник, даже если гнёт трубы с закрытыми глазами.
— Какие у вас критерии?
— Терпение. Умение объяснять. И желание делиться знаниями. Вот Оксана Шевчик — идеал. Она даже сумки шьёт для инструментов — чтобы ученикам было удобно.
Комментарий редакции: Эти сумки — местный культ. Их шьют из брезента, и у каждого работника — свой дизайн.
Эпилог: «Почему наставничество не исчезнет»
Северная верфь — место, где технологии соседствуют с традициями. Здесь современное соседствует со старыми, проверенными методами.
И самое главное — здесь до сих пор верят, что настоящее мастерство нельзя скачать в PDF. Его можно только передать — от человека к человеку.
Как говорит Егор Серов:
«Можно сто раз показать ролик, как гнуть трубу. Но только наставник объяснит, как не сломать её... и себя».
Именно так и держатся заводы. Не на сварных швах, а на таких вот историях.
МНЕ СВЕРХУ ВИДНО ВСЁ
Бытует мнение, что люди одной профессии чем-то похожи. Можно спорить, но крановщики Северной верфи знают: их объединяет одно — страсть к высоте. Наталья Бурдакова, машинист крана дока «Кораблестроитель Дмитрий Афанасьев», — живое доказательство. Её история — о том, как детская мечта достать до неба стала делом всей жизни. О том, почему работа крановщика — это не просто подъём грузов, а тонкое искусство баланса, где цена ошибки — человеческие жизни. И о том, как женщина в «мужской» профессии не просто нашла своё место, а стала одной из лучших.
«Качели — моя первая любовь», — делится с редакцией заводской газеты Северной верфи Наталья.
Наталья Бурдакова не похожа на представителя суровой рабочей профессии. У неё лёгкая улыбка, спокойный голос и манера говорить так, будто она рассказывает не о многотонных машинах, а о чём-то удивительно простом и прекрасном.
— В детстве я обожала качели, — вспоминает она. — Чем выше, тем лучше. Мне казалось, если раскачаться посильнее, можно коснуться неба.
Этот детский восторг перед высотой остался с ней навсегда. Только теперь вместо качелей — стальной кран, а вместо облаков — корабли, которые она помогает спускать на воду.
— Мне всегда везло, — улыбается Наталья. — Но тот день, когда я пришла на Северную верфь, был особенным.
Кадровик посмотрел на неё и спросил:
— Девушка, вы боитесь высоты?
Она чуть не рассмеялась.
— Работать крановщицей? Да, я согласна!
Так начался её путь в профессию, где нет места страху, невнимательности или слабости.
«Кран — это рояль, а я — пианист»
Работа крановщика — это не просто «поднять-опустить». Это точность ювелира, хладнокровие сапёра и выносливость сталевара.
— Меня не сразу пустили в кабину одну, — рассказывает Наталья. — Сначала были месяцы учёбы под руководством наставницы.
— Она не делала скидок, — смеётся Наталья. — Говорила: «У тебя в руках не рычаги, а жизни. Ошибёшься — кто-то может не вернуться домой».
Такой подход — не перестраховка. Грузы на верфи весят десятки тонн. Одно неверное движение — и...
— Первый раз, когда кран послушался меня, я поняла: это моё.
Она говорит об этом так, будто речь идёт о первом поцелуе.
«Портальный или доковый — оба мои»
Бурдакова, как многие на Северной верфи — универсал. Начинала на портальном кране, но мечтала о доке.
— Здесь другая энергетика, — объясняет она. — Док — как сцена. Корабли — как актёры.
Её «рабочий кабинет» — кабина крана высотой с 12-этажный дом.
— Зимой — печка, летом — кондиционер. Кресло подогнано под меня.
Но расслабляться некогда. Краны в движении постоянно.
— Внизу — суета, а у меня — тишина и облака. Правда, любоваться ими можно только в обед.
«Команда дока — моя вторая семья»
С Ольгой Родиной они работают в тандеме двадцать лет.
— Мы не просто коллеги. Мы — подруги.
Но главная «семья» — это док. Здесь всё по-честному.
— Если корабль на воде — я с крана не схожу.
Крёстные матери и воздушные предложения
У Натальи есть особая миссия: во время спуска кораблей она доставляет крёстных матерей с дока на набережную.
— Я помню всех: Наталья Пилипенко (корабль «...») была первой. А Елена Разенко (корабль «...») получила предложение руки и сердца прямо в воздухе от коллеги старшего строителя по электрической части Сергея Добромиля! Так на заводе появилась еще одна семья.
Романтика? Нет, просто ещё один день на верфи.
Высота — это навсегда
— Мне до сих пор нравится подниматься в кабину. Ветер, солнце, вид сверху — это свобода.
Она смеётся:
— Качели были началом. А кран — продолжением.
Наталье Бурдаковой небо по-прежнему близко. И, кажется, оно отвечает ей взаимностью.
СУДЬБА ПО ЧЕРТЕЖАМ: КАК НА СЕВЕРНОЙ ВЕРФИ СТРОЯТ НЕ ТОЛЬКО КОРАБЛИ, НО И ЛЮБОВЬ
История инженера и начальника участка, которая доказывает: самые прочные конструкции создаются не из металла, а из чувств.
Верфь как система мироздания
На Северной верфи есть негласный закон: «Мы здесь не просто работаем — мы живём». Это не корпоративный лозунг, а реальность, подтверждённая десятками семейных пар, познакомившихся у стапелей. Совсем скоро к этому списку добавятся имена Анастасии Черногубовской, инженера по подготовке производства, и Александра Ткаченко, начальника участка сборочно-сварочных работ.
Редакционное отступление:
В эпоху, когда знакомства всё чаще начинаются с правого свайпа в приложении, их история — свежий глоток олдскульного романтизма. Представьте: вместо «Привет, как дела?» в личке — ежедневные встречи у фрезерного станка. Вместо стикеров с сердечками — настоящие искры от сварочного аппарата.
Глава 1: «Детали принял, сердце потерял»
История началась два года назад, когда Александр впервые переступил порог стапельного цеха. В тот же день он заметил Настю — она привезла детали на его участок.
«Сначала я ждал её исключительно из-за работы, — смеётся Александр. — Потом понял, что подсознательно начинаю следить за временем: когда должна подойти очередная партия? А через месяц уже откровенно признался себе: детали — это хорошо, но куда приятнее видеть её улыбку».
Через три месяца после знакомства он рискнул: вместо стандартного «Распишись в накладной» сказал: «Может, после смены куда-нибудь сходим?»
По статистике, придуманной редакцией газеты Северная верфь, 78% удачных рабочих романов начинаются именно так: с простого предложения выпить кофе после смены. Остальные 22% — это когда кто-то «случайно» заливает документы охлаждающей жидкостью, чтобы продлить общение.
Глава 2: Близнецы, браки и другие мистические совпадения
Если бы эту историю снимали для кино, сценаристы наверняка обвинили бы её в излишней слащавости. Посудите сами:
У Насти есть сестра-близнец Юля, у Саши — брат-близнец Женя.
Все четверо работают в одном цехе (Юля — технолог, Женя — мастер).
Пары даже отдыхают синхронно: совместные походы, караоке-баттлы и ожесточённые битвы в «Монополии».
«Когда мы вчетвером приходим на корпоратив, коллеги сначала путают нас, а потом просто машут рукой: „Ладно, целуйтесь кто с кем хочет!"», — рассказывает Настя.
Психологи утверждают, что люди неосознанно тянутся к тем, кто напоминает их самих. Видимо, этим и объясняется феномен близнецовых пар. Хотя, возможно, всё проще: когда на верфи шумно, проще кричать «Жень!», зная, что откликнутся сразу двое.
Глава 3: Двойная жизнь
Два года их отношения оставались тайной. Не потому что стеснялись, а из-за суеверия: «Пока не решили точно — не будем афишировать».
Конспирация. Из коллег в курсе были только двое — те, кто случайно застал их за совместным обедом в дальней столовой.
Маскировка. Общие фото делали исключительно в отпуске, а в соцсетях ставили теги «#просто коллеги».
Разоблачение. Когда Александр сделал предложение, скрывать стало бессмысленно.
«Самое сложное было не выдать себя в День святого Валентина, — признаётся Настя. — Пришлось дарить ему коробку болтов с намёком: „Будешь моей крепёжной деталью?"»
Редакционное отступление:
По данным отдела кадров, 60% служебных романов на верфи раскрываются именно так: кто-то видит пару за руку в столовой или замечает одинаковые брелоки. Остальные 40% — когда сотрудники случайно называют друг друга «зайка» по рации.
Эпилог: Когда свадьба важнее сдачи судна
Свадьба назначена на август 2025 года.
«Северная верфь для нас — больше чем работа, — говорит Александр. — Здесь мы нашли друг друга. Теперь будем строить не только корабли, но и нашу семью».
P.S. Редакция Северной верфи провела неделю в цеху и выяснила:
Самое романтичное место для признаний — склад дерева (тихо и никто не мешает).
Лучший подарок для влюблённого корабела — набор значков с гравировкой.
Если вы всё ещё одиноки, возможно, стоит сменить работу? Северная верфь ждёт!
ЛЮБИТЬ КОРАБЛИ — ЭТО НА ВСЮ ЖИЗНЬ
Мы поговорили с Генеральным директором Северной верфи Михаилом Юрьевичем Ненюковым о том, почему сварщики иногда правы больше начальников, как соцсети могут изменить производство и зачем красить полы в цехах.
«Сварщик научил меня варить»
— Вы говорите, что корабль — это «дело на всю жизнь». Но ведь вы пришли в отрасль как менеджер. Научились чувствовать металл?
— Стал сам варить, учиться. Мне критически важно понимать процессы изнутри. Нельзя управлять тем, о чем знаешь только в теории. Спасибо нашим сварщикам — они терпели неудачные швы, подсказывали, ругали. Без этого нельзя.
— А если завтра сварщик предложит изменить технологию — его услышат?
— Если аргументы железные — да. Незамыленный взгляд ценен, откуда бы он ни пришел: из цеха, кабинета или даже соцсетей. Мы ловим любые идеи, которые можно применить. Иначе завод превратится в музей.
«Кто молчит — с теми не разговаривают»
— Вы первыми в Объединенной судостроительной корпорации заговорили о системных проблемах. Не боитесь прослыть «жалобщиком»?
— Наш путь — подсвечивать то, что не работает. Если где-то давят ограничениями или бюрократией, надо об этом говорить. Молчание — гарантия, что ничего не изменится.
— Но как не перейти грань между критикой и нытьем?
— Любая проблема должна идти с предложением. У начальника цеха, который просто ноет, нет будущего. А вот если он «создает тягу» — тянет запросы, требует ресурсов, — это рост. И личный бренд, если хотите.
«Нельзя обрубать желание изменений»
— Что самое трудное в управлении заводом?
— Не дать людям застрять в «колесе обыденности». У нас много узких мест, но страшнее, когда сотрудники перестают верить, что что-то можно улучшить.
— Как этого избежать?
— Например, встроить горизонтальные связи между отделами. Чтобы мастер цеха мог быстро мобилизовать логистику, энергетиков, проектировщиков. И — чисто бытовые вещи: красить полы, добавить света, расчистить проходы. Если человек спотыкается о хлам, о каких инновациях речь?
«Я всегда против того, чтобы людей обделяли»
— Ваш принцип, который удивляет коллег?
— (Пауза.) Справедливость. Нельзя экономить на условиях труда. Корабль не построится сам — его делают люди. И если они чувствуют, что их ценят, результат будет.
— Что дальше?
— План «переезда» — модернизация без остановки производства. Это как менять двигатель на летящем самолете. Но иначе нельзя.
Без плавсредств верфь — как корабль без якоря
Судостроительная верфь — это не только цеха, краны и стапели. Это ещё и сложная экосистема плавсредств, без которых ни построить, ни спустить на воду корабль невозможно. Буксиры, плавкран, док — эти «рабочие лошадки» акватории выполняют сотни операций: от перестановки строящихся судов до швартовки готовых гигантов.
И если стапельные работы всегда на виду, то труд команды цеха плавсредств остаётся в тени — до тех пор, пока что-то пойдёт не так. А ведь именно от их слаженной работы зависит, сможет ли многотонное судно безопасно сойти со стапеля, встать к причалу или отправиться на ходовые испытания.
В гостях редакции газеты «Северная верфь» человек, который отвечает за этот скрытый от глаз, но жизненно важный механизм — Сергей Бондарчук, начальник цеха плавсредств Северной верфи, капитан завода.
«Капитан завода — это не про кабинет, это про ответственность»
От буксира до капитанского мостика, интервью с Сергеем Бондарчуком
— Сергей Викторович, ваша должность звучит почти поэтично — «капитан завода». Но за этим наверняка скрывается огромный объём работы?
— Если капитан судна отвечает за экипаж и корабль, то капитан завода — за людей, технику и процессы. Наш цех обеспечивает всю «плавучую» инфраструктуру верфи: буксиры, плавкран, доки, понтоны. Без этого ни одно судно не сойдёт со стапеля, не встанет к причалу, не отправится на испытания.
— Как вы пришли в эту профессию?
— Я начинал капитаном судна размагничивания СР-120, работал на акватории Северной верфи. Но рано или поздно каждый моряк задумывается о береге — хочется стабильности, семью видеть чаще. В 2016 году пришёл на верфь сменным помощником механика на РБТ-102 — скромном, но незаменимом буксире.
— И уже через пять лет стали заместителем начальника цеха. Это карьерный рекорд?
— (Смеётся) Скорее, стечение обстоятельств. В 2021-м тогдашний капитан завода Андрей Пивоваров предложил мне должность. А в 2023-м, после его ухода, я возглавил цех.
«Не каждый выдержит эту работу»
— Цех плавсредств — это кадровый «заповедник»? Говорят, у вас люди работают десятилетиями.
— Да, у нас много ветеранов. Но сейчас идёт естественная смена поколений — и это большая головная боль.
— Почему?
— Моряков с флота переманить сложно — у них зарплаты выше. А брать «с улицы» — риск: работа специфическая, не каждый выдержит график и ответственность.
— Какими качествами должен обладать ваш сотрудник?
— Терпением, стрессоустойчивостью и… любовью к воде. Без этого здесь делать нечего.
«РБТ-102 — наш универсальный солдат»
— Какое плавсредство самое загруженное?
— Наш «старичок» РБТ-102. Он и буксирует, и плавкран таскает, и в доках помогает. Раньше у верфи были мощные буксиры, но сейчас он один за всех.
— Это проблема?
— Критическая. Если он встанет — вся акватория «зависнет». Руководство понимает это и запланировало новые буксиры в рамках модернизации.
«Ошибки — это неизбежно, но мы их исправляем»
— Что самое сложное в вашей работе?
— Координация. Ошибка на воде — это не сбой в компьютере. Последствия могут быть серьёзными.
— А что радует?
— Команда. И момент, когда огромное судно, над которым мы работали, наконец выходит в море. Это стоит всех усилий.
МЕСТО ВСТРЕЧИ МОЖНО ИЗМЕНИТЬ
Как одна небольшая мастерская на Северной верфи изменила рабочие будни и стала центром притяжения.
Открытие мобильной мастерской на Северной верфи — не просто появление нового помещения с инструментами. Это история о том, как небольшая инициатива может сэкономить часы рабочего времени, разгрузить эллинг и даже стать неформальным местом сбора.
Одинокая мастерская, временные потери и надежды на будущее
Старший мастер участка монтажа главной энергетической установки Андрей Беляев наблюдал за всеми этапами рождения мастерской — от первых чертежей до запуска. Он знает, что значит терять полчаса на дорогу до эллинга, где единственная слесарная мастерская вечно занята.
«Раньше, если что-то ломалось, приходилось идти через всю верфь. А теперь — всё под рукой», — говорит Беляев.
Зачем она нужна?
Новая мастерская — это не просто помещение со станками. Здесь можно изготовить подвески для труб, обработать детали, просверлить, а при необходимости — даже сварить. Она создана для того, чтобы рабочие с достроечной набережной не тратили время на дорогу, а сразу приступали к делу.
Новый хаб Северной верфи
Мастерская не простаивает. Сюда заходят не только по необходимости — она стала местом, где можно обсудить работу, поделиться опытом или просто перевести дух между задачами.
«Кто не знает или стесняется — милости просим», — улыбается Беляев.
Но настоящую ценность этого места поймут, когда причальная стенка будет заполнена заказами, которые на 60-80% загружены оборудованием.
Иногда самое важное — это не масштаб, а правильное место в нужный момент. Ещё 5 мастерских запущены в производство и совсем скоро появятся в других цехах завода.
Заключение
Северная верфь — это не просто место, где строят корабли. Это мир, где традиции и инновации переплетаются, где люди учатся, влюбляются, растут и передают своё мастерство следующим поколениям. Здесь наставничество — не формальность, а живая традиция, а любовь к делу — не просто слова, а ежедневная практика.
Как говорит генеральный директор Михаил Ненюков: «Корабль не построится сам — его делают люди». И именно эти люди, их истории и характеры делают Северную верфь уникальным местом, где рождаются не только корабли, но и судьбы.
Комментариев пока нет.